Весна Долонц – о борьбе с мононуклеозом, непростой травме, решении завершить карьеру и необычном опыте работы тренером с самой собой.14 февраля 2017, вторник. 20:45.
Бывшая 84-я ракетка мира Весна Долонц, боровшаяся с последствиями мононуклеоза, решила завершить карьеру, о чём сделала заявление на своей странице в «Фейсбуке». О том, что стало причиной такого решения и чем 27-летняя москвичка собирается заниматься дальше.
>>> Долонц: ем финиковую пасту, восстанавливаюсь после мононуклеоза
— Весна, мы с вами общались в сентябре на Neva Cup, когда вы пробились через квалификацию в четвертьфинал основной сетки. Тогда были надежды на возвращение в строй после непростой болезни.
— Да, дальше что-то явно пошло не так. Я хотела начать подготовительные сборы, у меня были буквально последние турниры в сезоне, но меня стала беспокоить стопа. Сначала думали, что проблема буквально на несколько недель, а оказалось, что травма намного серьёзнее и мне нужна будет операция, если я хочу профессионально продолжать выступать. Но это очень долгое восстановление, это всё под вопросом. В итоге я приняла решение, что заканчиваю свою карьеру.
— Как долго вы это решение принимали? Насколько тяжело оно вам далось?
— Не могу сказать, что решение для меня было тяжёлым, потому что я в любом случае к этому готовилась, я знала, что когда-то я закончу и буду работать тренером. В итоге это просто произошло чуть раньше – на несколько лет. Наверное, года на два-три. К тому же до нашего с вами разговора на ITF 100 тысяч, я до этого болела мононуклеозом, и тоже был вопрос – завершаю карьеру или нет. Поэтому сейчас этот вопрос поднялся второй раз, но теперь уже решение принято окончательно.
— Вам удалось всё же побороть мононуклеоз?
— Как сказать. Следы остались. На самом деле, если бы не стопа, я собиралась поиграть ещё максимум полгода и посмотреть – потому что я всё-таки не восстанавливалась достаточно быстро, чтобы вернуться в топ-100. А играть и быть 200-й, 300-й или 400-й – мне это неинтересно. Но получилось так, что мне даже не пришлось саму себя испытывать – нога за меня всё решила.
— Вы примерно уже знаете, чем будете заниматься после завершения карьеры?
— Я знаю точно, что я буду тренировать.
Я к этому готовилась уже года три-четыре. Я начала с самой себя – я всё это время тренировала саму себя, вернула себя в топ-100 после того, как у меня были травмы и я вылетела из сотни. Это было ещё до болезни, до мононуклеоза. Я знала, что этим буду заниматься, поэтому сейчас я буду искать каких-то хороших, интересных юниоров, и у меня задача – работать на результат. Очень хочу вывести кого-то в сотню – туда, где я была сама. А лучше даже если они меня обгонят (смеётся).
— Это будут юниоры-россияне?
— Да, 100 % россияне. Я хочу тренировать в Москве, я родилась в Москве, живу в Москве, у меня семья в Москве, поэтому я не вижу причин куда-то уезжать, тем более в России много талантов, и я считаю, что они должны попасть в хорошие, профессиональные руки. Работы в России много.
— Вы уже примерно знаете, где будут находиться эти корты? Считается, что в Москве это дорогое удовольствие.
— Да, дорого с кортами. Но это зависит от предложений. Я только что заявила о завершении карьеры. Либо я буду в каком-то клубе работать и там брать юниоров, либо сама буду набирать юниоров. Это вопрос технический. Точно на него пока не могу ответить, потому что я только недавно узнала мнение одного из хирургов, который подтвердил мнение других хирургов. И на основе этого приняла это важное решение о завершении карьеры.
— Некоторые теннисисты объявляют о завершении карьеры, а потом через некоторое время возвращаются, залечив свои травмы.
— Нет. Я уверена, что не буду возвращаться. Если уж я займусь тренерством, то тогда уже и буду следовать в этом русле.
Во-первых, потому, что мне это интересно, а во-вторых, я не считаю, что на завершении карьеры жизнь остановится. Наоборот, наступает другая часть твоей спортивной карьеры. Сначала ты был игрок, а в дальнейшем ты становишься тренером, если у тебя есть такое желание. Это очень хорошее продолжение карьеры. Нет, я уверена, что не буду возвращаться. У меня уже будут свои цели и задачи в тренерстве.
Мне нужна будет операция, если я хочу профессионально продолжать выступать. Но это очень долгое восстановление. В итоге я приняла решение, что заканчиваю свою карьеру.
— Советовались ли вы с кем-то на тему того, чем хотите заняться? Например, с теннисистками, которые недавно закончили карьеру и сейчас тренируют – Чакветадзе, Сафина и так далее?
— Пока именно с ними не общалась, но, естественно, мы все на связи и будем общаться, поделимся опытом, мнением.
Изначально я очень много общалась с другими тренерами, потому что одно дело быть игроком, а другое дело – быть тренером. Когда ты играешь, часто ты не задумываешься о том, как ты играешь, зачем, почему ты ошибся в этом эпизоде. Обычно тренер где-то жужжит у тебя над ухом и всё тебе объясняет. И когда я начала саму себя тренировать, я поняла, что мне нужно погружаться в этот процесс, и я стала глубоко изучать его с разными именитыми тренерами. В том числе есть швед Мартин Бом – он вырастил Энквиста, Нормана, Кюльти, Ларссона. То есть игроков топ-10, топ-30 в ATP. Он очень много мне рассказал. Можно даже сказать, что он мой учитель в тренерстве. Вообще, это очень интересно, когда действующий игрок подходит к тренеру, говорит, что хочет в будущем тренировать, и спрашивает какие-то детали и подробности. Они, кстати, всегда открываются и рассказывают, потому что это интересно, когда кто-то выясняет и уточняет. Они всегда готовы поделиться.
Я садилась, смотрела свои матчи. При этом я должна быть предельно честна сама с собой – где у меня минусы, где плюсы, что я люблю делать на корте, что не люблю.
— А можете подробнее рассказать, как это выглядело, что Весна-тренер тренирует Весну-игрока? Как можно одновременно находиться в этих двух ипостасях?
— Ну, во-первых, нужно было очень много смотреть своих собственных матчей, потому что обязательно нужен взгляд со стороны. В чём главная проблема? В том, что многие игроки не могут сами себя проанализировать, потому что они свои матчи не смотрят. Я садилась, смотрела свои матчи. При этом я должна быть предельно честна сама с собой – где у меня минусы, где плюсы, что я люблю делать на корте, что не люблю, как меня может соперник обыграть, как я могу выиграть у другого человека. Какие у меня лучшие комбинации, самые эффективные. Просто садишься и записываешь на бумаге – анализ игры. Дальше план – что тебе нужно подправить, над чем надо поработать. Можно провести тут аналогию с бизнес-планом, только тут всё происходит в спорте. Составляешь тренировочный план, раскладываешь всё по неделям, и вот так процесс дальше потихоньку идёт.
— Тяжело себя воспринимать на экране не как себя, а как абстрактного игрока, у которого надо подметить недостатки и их исправить?
— Я бы сказала – нет. Когда я стала себя тренировать, мне стало намного легче. Потому что когда ты знаешь, за счёт чего ты выигрываешь и за счёт чего ты можешь проиграть, то ты начинаешь контролировать всё, что ты делаешь. Это означает, что у тебя голова становится холодной, и играть становится проще. Очень часто такое бывает ощущение, особенно у молодых игроков, что они не контролируют матч, они не понимают. У них огромные испуганные глаза, которые смотрят на тренера, на родителей, они не знают, что делать. А когда я стала себя анализировать, то я поняла, откуда «растут ноги» у каких-то определённых проблем. Предположим, я технически исправила многие вещи, которые до этого мне никто не мог исправить или не обращал на них внимание. Я на самом деле стала эффективнее играть, а когда ты получаешь результат, то ты становишься ещё более уверенным. Поэтому мне было даже, наоборот, приятно с самой собой работать (смеётся). Но могу сказать, что я была очень критична к себе.
Считаю неправильным очень популярный тезис, что сначала мы сделаем шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперёд. В профессиональном спорте шаги должны быть только вперёд.
— Вообще, считается, что игроку найти именно «своего» тренера не так-то просто.
— Да. Это вечная проблема – найти хорошего тренера. Я тоже, когда сама была игроком, долго мучилась. Проблема в том, что очень хорошие тренеры – очень дорогие, те, которые тебе действительно могут что-то интересное сказать. А брать недорогого тренера… Часто это бывает бывший спарринг, неопытный парень, который, может быть, сам в туре особо не поиграл, а теперь он считает, что может быть тренером. Скорее всего, это будет ошибочный вариант. Лучше таких не брать. Игроки чаще всего это и сами понимают.
— Но ведь дорогие тренеры очень часто меняют своих подопечных…
— Они как переходящий вымпел какой-то.
Да, есть такие тренеры. Но когда очень дорогие тренеры, работающие с игроками десятки, двадцатки, у них огромная ответственность, от них всегда требуется результат. В принципе, я считаю, что любой тренер не должен уходить от ответственности, а должен давать результат. Если результата нет, то значит, что-то не то. Поэтому лично я считаю неправильным очень популярный тезис, что сначала мы сделаем шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперёд. Я считаю, что в профессиональном спорте шаги должны быть только вперёд. Да, когда вы над чем-то работаете, вы можете оставаться на месте, но при этом вы не должны хуже играть. А многие тренеры приходят к девочкам и рассказывают, что сейчас ты проиграешь много матчей, будешь хуже играть, но потом, вот там, в будущем, что-то будет. При этом тратится время, деньги, нервы спортсменки, а результаты только хуже становятся. Надеюсь, что я буду правильным тренером, потому что я на собственной шкуре всё прочувствовала, хотелось бы не повторять тех ошибок, как многие люди делают, и всё-таки быть тренером, который даёт результат. Я к этому готовилась и буду всё делать для этого.
«Чемпионат»
